М. П. Розенгейм

* * *
Когда на Русь, враждой пылая,
К ней завистью воспламенен,
Сзывал Европу в край из края
Крамол создатель - Альбион;
И шли на этот зов народы,
Кто ради страха, кто вражды,
Кто помня старые невзгоды
А кто за деньги, ради мзды:
Тогда, гордясь старинной славой,
Наследьем дедов и отцов,
Мы потешались, как забавой,
На сборы их со всех концов.
И похваляясь горделиво,
И издеваясь над грозой,
Высокомерно и кичливо
Мы вызывали их на бой, -
Не чувствуя, гордыни полны,
Что этот новый бед налет,
Что этой новой бури волны
Закон возмездия ведет;
Забыв, что в жалком ослепленье,
Рабы и порчи и страстей,
Мы отшатнулись назначенья
Великой родины своей.
От предков древнего завета
Ты отступил, родной народ, -
И вот, ударил час ответа,
И час расчета настает!
Ты, твердый в годы испытанья,
Могучий в горе и бедах,
Не понял славного призванья,
И укоснел в благих трудах!..
Ты позабыл, что нужен миру
Для дел великих и святых,
И поклонился тьма кумиру,
И лжи воздвиг тельцов златых.
И вот, сраженный слепотою,
В пороках силы погубя,
Ты не врагом казнен - бедою,
Ты ею сам казнил себя!
О пусть же, пусть во исцеленье
Сей крест возляжет на тебя,
Чтоб ты воспрянул от паденья,
Чтоб ты очистил им себя.
Долой тщеславья багряницу -
Наденем снова власяницу
И покаянья, и труда.
Долой повязку обольщенья,
И грех паденья смоем свой, -
Но не слезами сокрушенья,
А влагой пота трудовой!
Мужайся ж, доблестное племя,
Не унывай и ободрись,
И, вырвав с корнем порчи семя,
Надейся, веруй и трудись!
Твой путь далек, и на распутье
Не становись, родной народ!
Вперед, вперед могучей грудью,
Великий труженик, вперед!
 

19 ФЕВРАЛЯ

Христос, Христос воскрес! Воистину воскрес!
Воспойте: жив Господь, и слава в вышних Богу!
И нам свободы луч блеснул с родных небес, -
Осанна! Вайями усыплемте дорогу.

Разбита рабства цепь! - Вставайте, мертвецы!
Вставайте, Лазари, из гроба векового,
Где вы родилися, где отжили отцы;
Прощенье прошлому! Забвение былого!

Оплот коснения и порчи сокрушен,
На свет, на Божий свет скорее выходите!
Граждане новые, привет вам и поклон,
Бог помочь, братья, вам, Бог помочь в новом быте!

Не стойте, - прочь скорей от двери гробовой!
Вас жизнь к себе зовет, живым работы много!
Вперед! Вас братья ждут, вперед, рука с рукой, -
Теперь нам всем одна, всем общая дорога.

Вы, чуждые досель сыны одной семьи
Средь рабства явного и тайного проклятья,
Вглядитесь наконец друг в друга: вы свои,
Одной неволей лишь разрозненные братья.

Но рабство сломано. Давайте ж руку нам,
Давайте, и пойдем, пойдем, нас ждет работа,
И радость, и печаль - все вместе, пополам, -
Про дело земское всем общая забота.

Пойдем, свободы луч блеснул с родных небес,
Победу довершим при кликах всенародных:
Христос, Христос воскрес! Воистину воскрес!
И станет наша Русь землей людей свободных.
 

ПУСТАЯ ЦЕРКОВЬ

Вечерня отошла, последний возглас клира
Замолк под сводами, волнуется народ;
Молитва кончена, и снова голос мира
В растворенную дверь детей своих зовет.
Покорная ему, спешит толпа густая -
Те к отдыху домой, а те - к ночным трудам;
Кто набожно крестясь, кто нищих оделяя;
Народ расходится, пустеет Божий храм.
Пустеет... только там старушка у иконы
Да дряхлый инвалид осталися одни;
И те, спеша уйти, последние поклоны
Творят размашисто; вот вышли и они.
За ними вслед прошел священник торопливо,
И звук его шагов на каменном полу
Замолк на паперти; и сторож молчаливый
Лампады потушил и тихо сел в углу.
Вечерний солнца луч, в окошко проникая,
Скользит и движется по стенам и столбам,
И лики темные, как будто оживая,
Глядят таинственно, являясь тут и там.
Порой блеснет оклад, мелькнет резная рама,
Иль сцена библией завещанных картин;
Кругом и полумрак, и тишь пустого храма...
Вот сторож задремал. Теперь я здесь один.
Один... нет, не один!.. Мне слышится рыданье;
Здесь плачут, здесь скорбят - здесь люди быть должны!
Еще здесь кто-то ждал, тая в груди страданье,
Уединения, безлюдья, тишины.
Ищу, кто б это был? Чье горе, укрываясь,
Пришло наедине излиться пред Творцом?
Вон группа... женщина, слезами заливаясь,
С малютками детьми склонилась над крестом;
Невидим за столбом, я вижу их свободно.
Бедняжка думает, что здесь она одна,
И пред распятием, припав к плите холодной,
Рыдает, жаркою мольбой поглощена,
Как будто хочет все, весь гнет сердечной боли
С ней вылить из души растерзанной своей.
Малютки - старшему девятый год, не боле -
Сробели, бедные, и плачут вместе с ней.
Сынишка, к матери припав и обнимая,
“Не плачь, мамашенька, - ей нежно говорил, -
Скажи мне, кто тебя обидеть мог, родная?
Скажи, я заступлюсь, Господь пошлет мне сил...”
И гневом, и мольбой горят его глазенки,
И судорожно сжат безвредный кулачок;
А рядом девочка, сложив свои ручонки,
Глядит сквозь слез на мать, и детский голосок
Лепечет: “Господи! утешь ее, мамашу;
Я буду умница, не стану я грешить;
Тебе ведь можно все, верни скорей папашу,
Чтобы не плакать нам и в черном не ходить”.
И группу скорбную как будто осеняя,
Воздвиглося над ней распятье в высоте;
И к плачущим с него, объятье простирая,
Склонился Праведник, распятый на кресте.
Забыв о собственном страдании суровом,
Покрытый язвами и кровию облит,
Склонил он бледный лик в венке своем терновом
И, полный благости, с любовию глядит.
Случайно освещен в тот миг лучом заката,
Он, мнится, говорит им взглядом кротких глаз:
“Идите все ко Мне, кого гнетет утрата,
Ко Мне, скорбящие, - Я успокою вас!"